Более десяти месяцев прошло с тех пор, как Федор Горлачев вернулся в Скидель. Все это время он сторонился людей, старался оставаться в тени. Ниже среднего роста, плотный, коренастый, одетый в куртку из серого шинельного сукна, он мало походил на прежнего командира. Глубоко посаженные глаза глядели из-под нависших бровей недоверчиво и настороженно.
Первое время Николай и Анатолий рассказывали ему о своих делах, предлагали провести к партизанам. Федор колебался, оттягивал, отшучивался. Одним словом, он делал все, чтобы отсиделся дома. Но когда ребята стали настаивать ,Горлачев решил пойти в партизанский отряд. И пошел в июле 1942 года. В отряде пробыл недолго. Сославшись на болезнь, он вернулся домой.
Такое поведение Федора настораживало Николая. В душе он глубоко осуждал Горлачева, но болезнь была серьезной причиной, и Николай молчал. Тем более что в лице Федора Николай все еще продолжал видеть командира Красной Армии, случайно попавшего в сложную обстановку.
С другой стороны, Николаю было стыдно перед ребятами за своего родственника. Ведь отряд Картухина несколько переместился на восток, оставив на Скидельщине небольшую группу. Там каждый человек был дорог, и отсаживаться в такое время дома, по мнению Николая, было преступлением.
Систематические убийства вражеских солдат и офицеров, листовки, которые правдиво информировали население о положении дел на фронтах и призывали к борьбе с оккупантами- все это окончательно лишило покоя Миллера и Ошурко. Любыми путями стремились они распутать таинственный клубок, напасть на след партизан и подпольщиков . Начались массовые аресты, облавы. Обыски. При малейшем подозрении ни в чем не повинных людей арестовывали и расстреливали .
В таких условиях оставаться подпольщикам на своих квартирах становилось все опаснее. Было принято решение в начале сентября уйти в партизанский отряд. Но осуществить это намерение не удалось.
Полиции стало известно, что на квартире Деленковских скрывается бывший командир Красной Армии Федор Горлачев, а его шурин Николай Деленковский поддерживает связь с партизанами. Оба они были схвачены и доставлены в полицию. А через несколько часов один за другим были арестованы Иван Счастный, Алеша Ролик, Анатолий Зеленковский , Федя Макарчук, Иван Синица, Иван Севрук.
Сестра Кизевича Ольга узнала об аресте подпольщиков и предупредила брата. Владимир решил скрыться, но забежал домой, чтобы переобуться. Это погубило его.
Миллер ликовал. Удача! Он уже представлял на кителе железный крест – высшую воинскую награду гитлеровской армии и еще по одной звездочке на каждом погоне. Радости своей он не скрывал.
-Алло…- звонил он в Гродно.- Докладываю, что мною пойманы бандиты-подпольщики. Теперь в моих руках все партизаны связи…
-Отлично, желаем удачи, фюрер вас не забудет!
-Считай что дело сделано.
С 4 по 8 сентября 1942 года в скидельском полицейском участке шли кровавые допросы. Ошурко и его подручные изощрялись в пытках, и истязаниях. Полицай Дурневсий превзошел всех: избивая юношей, он сломал себе руку.
Комсомольцы молчали, палачи не могли сломить их волю. В тесной коморке, превозмогая боль, ребята вспоминали все лучшее, что было их в жизни, жалели о несбывшихся мечтах, терялись в догадках, кто мог их так подло предать.
В день ареста Ване Синице удалось передать из полиции записку девушке, с которой он дружил. Он писал : «Здраствуйте , дорогая Клава! Я жив и здоров. Сообщаю тебе о том. Что меня постигло несчастье, меня арестовали на станции. Дорогая моя Клава. Я тебя никогда не забуду. Нас ни что не разлучит. Только может быть нас разлучит сырая земля. Но ты пока веди себя по-прежнему.
Передай привет всем нашим друзьям и подругам.
4.IХ.42.»
В том, что они схвачены по доносу , никто не сомневался, ведь вместе с ними немцы не арестовали ни одного случайного человека, значит, знали враги, кого хватать.
Между тем Миллер бесновался. Крест и повышенниев звании явно уходили от него. Бессильная злоба душила негодняя природой ,этим сентябрьским утром? За каждым кустом ему чудилась засада партизан, при одной мысли о которых мурашки бегали по коже. Его удивляло и бесило упрямство этих мальчишек, доставивших ему столько хлопот. Такой самоотверженности и патриотизма молодежи он еще не видал. И хотя подпольщики были в его руках, фашист боялся их. Только когда вдали показались окраины Гродно, Миллер несколько успокоился.
В полдень подводы остановились у двухэтажного здания гестапо, расположенного на центральной площади Гродно. Комсомольцев передали в руки самых опытных палачей. Но новые пытки ни к чему не привели-юноши молчали.
Тогда гестаповцы раскрыли свой последний козырь, на очную ставку бы вызван Горлачев. Спасая свою шкуру, этот нигодяй забыл о присяге, данной Родине, предал своих товарищей, стал тайным агентом гестапо.